Телефонный звонок по обычному городскому телефону (все давно звонят по мобильнику, только мама — по городскому, из-за нее его и не выключаю).

— Катя, здравствуй, прости, что беспокою, даже не надеялся, что этот старый телефон еще действует, пожалуйста, дай совет, мне очень нужна твоя помощь.

Голос не узнаю. Но очень мало людей в этом мире обращаются ко мне на «ты». Семья, одноклассники, однокурсники, еще пара-тройка друзей из детства. Всё.

— Простите, пожалуйста, а вы кто? И чем я могу вам помочь?

— Я Михаил Ведерников, мы вместе учились в университете. Мила Громова сказала мне, что ты теперь психолог, и посоветовала…

О, Мишка! Сокурсник, энтомолог, «ботаник» в самом чистом виде. Мы не дружили, но, пожалуй, приятельствовали и на первом курсе входили в одну компанию. Я даже обрадовалась, хотя понимала уже, что повод Мишкиного возвращения в мой круг вряд ли окажется радостным.

— Окей, Мишка, будешь говорить по телефону или встретимся?

Встретились. Обрадовалась еще два раза. Первый раз — что вижу Мишку почти не изменившимся, таким, как помню: рассеянный взгляд из-под очков — привет из юности. Второй раз, с мягкой насмешкой, — у нашего «ботаника» оказались такие обычные проблемы!

Отвали, братан-ботан!
Ребенок не хочет учиться! Младший сын, тринадцать лет. Второй брак. Первый Мишкин брак я помню отчетливо: она тоже наша однокурсница, не красавица, но чертовски обаятельна и харизматична, приезжая, Мишка таскался за ней как хвост, влюбился без памяти, красивейший ранний роман, семья была против женитьбы, но Мишка настоял, родился ребенок, а потом все как-то очень быстро кончилось, и они разбежались… Теперь припоминаю: мне говорили, что много лет спустя Мишка женился на своей аспирантке. Получается, что это и было тринадцать лет назад. Как же летит время!

— Кать, поверь, у нас в доме уже давно не жизнь, а какой-то непрекращающийся кошмар! Мне просто не хочется идти с работы домой. С головой у Витьки все в порядке, это даже не обсуждается. Но! Раньше он учился в математической школе, легко поступил и мог бы… Но он ни черта не делал, за уроки его приходилось сажать, угрожая ремнем. Ты представляешь, насколько это для нас «органично»!

Разумеется, в конце концов нас оттуда попросили: ваш мальчик, безусловно, способный, но мы готовы учить только тех детей, которые сами этого хотят. Мы решили: ладно, может быть, эта программа ему все-таки тяжеловата. Перевели в обычную школу. Так там он совсем расслабился! Уроки не делает, ему никогда ничего не задано, использует малейший повод, чтобы в школу не ходить совсем, врет напропалую…

— А что делает-то? Интересы какие-нибудь есть?

— Ни-че-го! Абсолютно ничего. Музыку бросил еще в прошлом году.

— А все же? Уроки он не учит, ну надо же ему как-то проводить время.

— Гоняет на велосипеде, играет с друзьями в футбол во дворе, смотрит телевизор, играет в компьютерную приставку, иногда читает — преимущественно детскую фантастику, довольно глупую.

Нормальные такие занятия для мальчишки тринадцати лет. Конечно, родителям хотелось бы, чтобы Витька с сачком бегал и насекомых эфиром морил, как сам Мишка в этом возрасте… Ан нет.

— Каждый день — коррида с утра, чтобы ушел в школу, коррида вечером, чтобы хоть что-то из уроков сделал. Что он нам говорит, мне даже повторять стыдно. У жены волосы от нервов выпадают, ты можешь себе представить! (У самого Мишки до старости — густая шевелюра.) Мой старший тоже присоединяется, пытается помочь…

— Твой старший сын живет с вами?

— Да. Он, кстати, в двадцать четыре года защитился, сейчас пишет докторскую — что-то такое по теплофизике, я в этом плохо понимаю, — говорит с гордой улыбкой.

— А Наташа (первая жена Мишки. — К.М.) где?

— О, она давно в Германии, вышла замуж, уехала туда. Костик тоже поехал с ней, проучился там два года, приобрел язык, но вернулся, поступил в университет и с тех пор — со мной, с нами; у нас с ним полное взаимопонимание. Иногда он уезжает поработать за границей, но всегда возвращается.

— То есть недоделанный докторант Костик тоже пытается вразумить Витьку?

— Да, но все бесполезно. Витька ему: отвали, братан-ботан! Если бы ему было хотя бы пятнадцать, я бы тут же, пинком отправил его в жизнь, пусть работает, почует, что это такое, — продолжал бушевать Мишка, которому мама на третьем курсе давала с собой на практику порезанные на четыре части бутерброды (чтобы удобно было в рот класть). — Но ему только недавно тринадцать исполнилось, это просто физически невозможно! Но и так дальше жить тоже нельзя! С Витькой мы говорим только про школу и уроки. Более того: уже больше года любой мой разговор с женой неизменно скатывается на «что же нам делать с Витей?». Меня от этого мутит, недавно я подумал: а не снять ли мне где-нибудь квартиру? — и сам себе ужаснулся…

— Мишка, я, кажется, знаю, как это можно прекратить, — сказала я. Профессор из-под очков воззрился на меня с безумной надеждой. — Перестаньте его заставлять.

— Назавтра он просто не пойдет в школу.

— Да, разумеется. Причем ваше решение относительно него не будет очередным наездом. Сейчас мы с тобой все это обговорим.

Честно признаюсь читателям: Мишка был далеко не первым, кому я в аналогичном случае предлагала такое решение. Обычно отчаявшиеся родители мысленно или в реале крутили пальцем у виска и, разочарованные, уходили из моего кабинета обратно в свою борьбу.

Прекращение военных действий
— Сын мой, мы бесконечно устали, — сказал Витьке отец. — К тому же ведущаяся у нас в доме война не приносит никаких результатов, кроме всеобщего озлобления и изнеможения. По совету моей однокурсницы-психолога мы прекращаем военные действия. Если ты не станешь учиться, мы будем тебя еще пару лет кормить, как положено по закону, а потом пойдешь работать в кафе, на автозаправку, ну, или куда тебя там возьмут.

— Отец, ты что, прикалываешься? — спросил удивленный Витька (вообще-то у Мишки с чувством юмора не очень).

— Нет, я говорю абсолютно серьезно. С матерью и Константином мы не без труда, но пришли к консенсусу.

На выразительно молчавших мать со старшим братом на следующий день Витька глядел с подозрением. Но в школу не пошел.

Сидел, смотрел телевизор, читал, потом пошел гулять — не терпелось рассказать друзьям о поразительных изменениях в его жизни. Друзья, как и ожидалось, пришли в неописуемый восторг и буквально изошли на зависть. Только один приятель из прошлой школы сказал по телефону: «Кажется, Витек, ты попал».

Прошло несколько дней, наполненных событиями для всех, кроме Витьки. Матери позвонила возмущенная классная руководительница, которой, конечно же, всё рассказали Витькины одноклассники, сослалась чуть ли не на статью Конституции. Бывшая аспирантка холодно и отстраненно ответила: «Мы действуем в соответствии с рекомендациями психолога». «А вам не кажется, что ваш психолог — идиот?!» — рявкнула учительница из дворовой школы, не привыкшая к церемониям. «Идиотка», — педантично уточнила университетский доцент.

Встревоженный Костик искал в интернете, «где работают люди с незаконченным средним образованием». Узнал много нового для себя, делился с отцом.

Через неделю новизна Витькиной ситуации улеглась, в школе накопились новые новости, к которым Витька уже не имел отношения. Утром Витьку никто не будил, но он неожиданно стал сам просыпаться и слушать, как домашние собираются на службу. Выглядывал из своей комнаты в коридор, ему приветливо кивали: «Доброе утро, Витя!» — и он прятался обратно. Брал книгу, но слова не складывались в строчки. Включал приставку, но быстро откладывал пульт.

Сходил в школу на два урока математики (любил ее в принципе плюс в дворовой школе после математической легко блистал). Там старый математик сказал: удивительное дело по нашим временам, Виктор, но, если уж так сложилось и на тебе ответственность, тебе надо принять решение — или ты учишься, или не учишься. Как говорили во времена моего детства: «Не давши слова — крепись, а давши — держись».

Все говорят, что вам на меня наплевать
Еще через два дня вечером Витька пришел в кабинет к отцу и независимо сообщил: «Пап, все говорят, что вам на меня наплевать».

— Нет, что ты! — удивился Мишка. — Нам совсем не наплевать. Мы просто воевать устали.

— Но другие же родители воюют, лишь бы ребенок образование получил! Мама бы и дальше воевала, если бы ты ей не запретил. И Костик. А тебе, получается, все равно, что я в официанты пойду.

— Да? — Мишка надолго задумался. — Ну тогда знаешь, что получается? Получается, что я на тебе компенсируюсь. Я же чистокровный «ботан», как ты выражаешься. Меня моя мама, твоя бабушка, вместе с сачком под колпак посадила и пестовала — а я и рад был, мне лишь бы насекомых ловить и по определителю определять.

А потом я влюбился в Наташу, Костикину маму, мы поженились, и выяснилось, что она меня пестовать и ухаживать за мной вовсе не собирается, а собирается сама жить и ждет от меня, чтобы я… чтобы я был полноценным, взрослым уже. А я испугался ответственности и сбежал обратно к маме. А когда мне достался Костик, он уже был таким же, как я, я такое понимал, и поэтому у меня с ним никаких проблем не возникло. А ты — другой. И вот теперь я от страха на тебя проецирую то, чего мне самому когда-то не хватило…

В этом месте Мишкиного рассказа я восхищенно захлопала в ладоши:

— Вот прямо так и сказал?! Старик, ты гений! Если тебе все-таки надоедят когда-нибудь твои четверокрылые, можешь попробовать себя в подростковой психологии!

— Так и сказал, — Мишка смущенно улыбнулся. — Но это же правда?

— Пап, ты со мной никогда так не разговаривал, — сказал Витька после долгой паузы и поиска слов.

— Ну да. Но я же, получается, на тебя и ответственность за тебя перекинул. И отношение получается другое.

Слова отца полностью совпали со словами школьного математика. Витька воспринял это как знак. И вернулся в школу. И под свою ответственность «включил голову». И оценки стали блестящие. И теперь семья подумывает о возвращении в прежнюю математическую.

Ничто на земле не проходит бесследно
А Мишка спросил меня:

— Я могу сделать что-нибудь еще?

— Да, — ответила я. — Напиши Наташе, что ты всё понял.

— Я любил ее безумно. Но это было так давно… — В Мишкиных глазах чуть ли не слезы блеснули. — Я боюсь быть неуместным.

— Она тоже тебя любила. Безумная любовь в этом мире не исчезает бесследно. Ей это нужно, поверь.

Выдержка из электронного письма Мишки ко мне:

«Это личное письмо. Но, мне кажется, ты имеешь право прочесть. И мне хочется, чтобы ты прочла…»

Выдержка из электронного письма Наташи к Мишке:

«…Боже мой, Мишка, как же я не ожидала и как же благодарна тебе, милый! Мы оба были тогда виноваты, я должна была быть тоньше, внимательнее, но не сумела… Но как ты вырос с годами. Хотела бы и я… Хорошо, что Костик с тобой. Спасибо, спасибо, спасибо за всё…»