О наследственности
С раком молочной железы (РМЖ) мне пришлось столкнуться задолго до того, как этот диагноз поставили мне самой. Первой заболела моя мама. Вместе с ней в течение шести лет, изо дня в день, мы упорно сражались с болезнью.

Кстати, именно тогда меня врачи и предупредили о том, что я в группе риска РМЖ и надо быть внимательной к своему здоровью. Я обследовалась каждые четыре месяца. Думала, если что-то найдут на ранней стадии, вылечат. Жила без особого страха за себя, больше переживала за маму. Но мама через шесть лет выздоровела. А вскоре рак диагностировали у меня. Морально я была готова к тому, что это может случиться. Но, услышав диагноз, все равно пережила сильнейший стресс. Особенно мучительно было ожидание заключений врача — в это время как будто находишься между небом и землей, ждешь, что дальше, лечение или операция. В конце концов мне поставили операбельный рак. И я приняла решение, что буду лечиться.

Комментарий эксперта. Мона Фролова, с. н. с. отделения клинической онкологии ФГБНУ «РОНЦ им Н. Н. Блохина МЗ РФ», к. м. н.:

«В победе над раком важно, чтобы врач и пациент были союзниками. Если больная не доверяет врачу, начинает метаться, читать все, что написано в Интернете, слушать советы некомпетентных людей, предпринимать ошибочные действия в отношении обследования и лечения, она теряет драгоценное время и запускает болезнь. Это приводит к негативным последствиям».

Об испытаниях
На приеме у химиотерапевта я обратила внимание на стопку медкарт. Спросила: «Кто эти люди?» Оказалось, это пациенты, которые прошли один курс химии и больше не приходили в клинику. «Мы даже не знаем, живы они или нет», — сказала врач. Меня словно водой холодной окатили: «Как?! Вы им не звоните? Не узнаете, что с ними теперь?» Доктор ответила: «У них нет мотивации. От кого-то ушел муж, у кого-то уже выросли дети и живут отдельно. Женщины с личными проблемами в возрасте 40–50 лет, сталкиваясь с раком, полностью разочаруются в жизни и не видят смысла бороться с болезнью. А врачи, к сожалению, так загружены, что не обзванивают их». Пройдя весь этот путь, я отчасти понимаю этих женщин. Рак изматывает не только физически, но и морально, иногда кажется, легче умереть, чем все это терпеть. Я тоже жалела себя, но у меня была сильная мотивация, и она мне помогла справиться с отчаянием. Близкие люди постоянно говорили мне: «Мы хотим, чтобы ты была с нами, мы будем тебе помогать». И это поддерживает! Кроме того, мама еще тоже проходила лечение, и я не имела права показывать ей свою слабость, как не показывала ее своей дочке и мужу. Они верили в меня, хотели, чтобы я была радом с ними, а я не хотела их оставлять одних. Поэтому боролась. Но даже мой боевой настрой пропадал во время химиотерапии. Были минуты, когда хотелось сдаться. Особенно сильно «накрывало» ночью, я думала, что на следующий курс не пойду. Но наступал новый день, из-за туч появлялось солнце, я брала себя в руки. Уверена, что ни у одной меня случались приступы отчаяния в процессе химиотерапии. Всех посещают такие мысли. Химиотерапия — это постоянные капельницы с мощными ядовитыми препаратами, убивающие в организме и хорошее, и плохое без разбора. Выпадают волосы, страшно тошнит. Это ужасно! Но даже и этот период можно пережить, если правильно замотивировать себя, а не ждать конца.

Комментарий эксперта: «Новые таргетные препараты целенаправленно воздействуют на молекулярные поломки в опухоли. Это определяет их высокую эффективность и низкую токсичность. Есть средства, облегчающие эффект химиотерапии. Мы, врачи, придерживаемся правила: лечение не должно быть тяжелее болезни. И к счастью, сегодня это получается».

О переменах
До болезни я работала на руководящих постах, часто ездила в загранкомандировки, хорошо зарабатывала, жила насыщенной жизнью. Но после болезни произошла переоценка ценностей. Я поняла, насколько хрупкая наша жизнь и как глупо тратить ее только на карьеру и материальные блага. Я стала волонтером, потому что уверена в том, что онкобольным пациентам необходимо объединяться и помогать друг другу, особенно внимательными нужно быть к тем, кто остался один, кто не может справиться со страхом перед болезнью, готов бросить лечение и умереть. Вместе с Ириной Борововой мы создали нашу благотворительную организацию «Здравствуй». Приходим в больницы к людям, которые ждут операции или проходят лечение, рассказываем про свой опыт, показываем шрамы, оставшиеся после лечения. И больные видят, что ни отсутствие волос, ни следы после операции на теле не помешают женщине быть красивой и стильной. И что после болезни жизнь продолжается! Возможности современной эстетической хирургии, бьюти-индустрии безграничны. Да и сами вы после лечения можете себя преподнести так, что ни одна живая душа не догадается, что у вас был рак. Даже если вы носите парик. Обо всем этом мы говорим с нынешними онкопациентками. И люди нам верят и вступают в борьбу с раком. А когда нужна поддержка или совет, звонят или пишут в чаты организации «Здравствуй». Мы им отвечаем всегда, независимо от того, день или ночь на дворе, праздник или будний день. Мы знаем, наша поддержка придает людям уверенность, а это важный шаг к победе над болезнью.

Ирина Боровова, 45 лет, Москва

О случайностях
Рак у меня обнаружили совершенно случайно, по анализу крови из пальца. Самому обычному, самому банальному. Я собиралась с дочерью отдохнуть в санатории, и нужно было пройти стандартное обследование. Результаты анализа оказались неожиданными – зашкаливала СОЭ (скорость оседания эритроцитов). При норме в 12 единиц у меня было 75. В организме шел процесс, которой на тот момент внешне никак не проявлялся. И мы с моим лечащим врачом стали раскручивать этот клубок, чтобы выяснить причину. Через семь дней результат был готов. Выявили рак молочной железы. Меня сразу направили секторально удалять опухоль. При этом заверили, что опухоль крошечная и перепроверять клетку не нужно. Но слава богу, что на этапе удаления я попала в в Российский онкологический центр им. Н. Н. Блохина. Врачи центра отказались удалять что-либо без перепроверки. Это было правильное решение потому что клетка оказалась очень злой и просто так удалить ее было нельзя. Нужна химиотерапия и до, и после радикальной мастэктомии (полное удаление молочной железы).

О борьбе
После мастэктомии мне поставили первую стадию рака молочной железы. Но опухоль была очень агрессивная, поэтому после выписки меня направили в диспансер для продолжения лечения. Я нуждалась в дорогостоящем таргетном препарате. Таргетные технологии действуют точечно, не разрушая организм изнутри, но имеет побочные эффекты, несравнимые с химией, но они есть. В моем случае препарат повлиял на сосуды и сердце: появилась отдышка, особенно когда поднималась по лестнице. Сейчас я уже могу быстро ходить, бежать — еще нет. Тогда в клинике мне отказали в лечении, сославшись на то, что «в Блохина вас и так прилично полечили — четыре введения препарата достаточно». Хотя на самом деле при моей модификации клетки этот препарат нужно принимать до года, иначе результаты предыдущего лечения пойдут насмарку. Но в нашей медицине рекомендации федерального учреждения не носят обязательный характер. Диспансер имеет право мне отказать. Пришлось свои права отстаивать.

Я получила официальное решение о том, что мне не будут продолжать терапию, и отправилась с этой бумагой в депутатский корпус Мосгордумы. Там пришлось отстаивать свои требования. В качестве аргумента о необходимости продолжать лечение привела медицинские показатели, рассказала, что я многодетная мать. Еще добавила: «Вам дешевле дать мне препарат, чем платить моим шестерым детям пособия по потере кормильца на протяжении десяти лет». Не знаю, что больше подействовало на депутатов, экономическая составляющая или просто они оказались хорошими людьми, но мне помогли получить препарат в полном объеме. Мне повезло. Но кроме меня есть сотни, а может, и тысячи женщин, которые не получили нужное лечение. И не только в регионах: Москва и Московская область не исключение.

Комментарий эксперта: «Когда пациентка с раком молочной железы и ее ближайшие родственники не понимают, что метастатический рак молочной железы является неизлечимым заболеванием, что цель терапии заключается в контроле болезни с помощью менее токсичных методов (по крайней мере в начале), они начинают требовать более интенсивного лечения, не верят, «что эта таблетка, которая не вызывает облысения, тошноты и так далее», может помочь от рака. Здесь опять очень важна роль врача. Только когда врачи готовы потратить достаточно времени на то, чтобы донести до больной все эти моменты, процесс лечения может идти нормально».

Будем жить
Прошло три года после основного лечения. Как и положено пациенту с онкологией, каждые полгода я прохожу обследование. Сейчас здоровье более-менее приличное. Надо сказать, что онкологический пациент не выздоравливает никогда, просто находится в стадии ремиссии. Ты можешь дожить до глубокой старости или умереть совсем от другой болезни. А может процесс возобновиться: у кого-то это случается через три года, у кого-то — через 20 лет. Но я не думаю о плохом, у меня большие планы на будущее. Хочется, чтобы мои дети выросли и получили достойное образование, чтобы они реализовались как личности. Кроме того, понимаю, как наша пациентская организация «Здравствуй» нужна людям, и я приложу все усилия для ее развития. В наших планах — открыть региональные отделения организации – пациентам по всей России нужна помощь. И мы готовы не только поддержать пациентов, но и вести пропагандистскую работу, говорить о важности ежегодных профилактических осмотров. А еще — о том, как важно не поддаваться панике и верить в возможности медицины и в себя. Врачи говорят, что лечение проходит более эффективно у тех женщин, которые не находятся в депрессивном состоянии по отношению к своей болезни. Как только они находят в себе силы справиться с отчаянием (а это случается, поверьте, с каждым онкологическим больным), ставят цели выздороветь, вернуть себе красоту, молодость, возможность родить детей (а у онкобольных случается и такое счастье), это отражается на качестве лечения. Желание жить и оптимистический настрой в тандеме с правильным лечением и верой в выздоровление побеждают даже такую тяжелую болезнь, как рак.

Вы возвращаетесь к жизни и снова радуетесь солнцу, наслаждаетесь жизнью, влюбляетесь. И можете быть абсолютно счастливыми!

Мнение эксперта

Ирина Васильева, специалист по диагностике заболеваний молочных желез, онколог, хирург, руководитель Клиники маммологии Европейского медицинского центра (EMC):

Каждой женщине, имеющей семейную историю РМЖ, необходимо сдать генетический анализ крови. Если мутации не выявлено, обычно пишут: «Риск развития РМЖ — среднепопуляционный». Это значит, что после 40 лет нужно обследоваться у маммолога раз в год. Диагностические исследования — маммографию, МРТ, УЗИ — назначает врач. Если в результате гентеста выявлена мутация, риск заболеть раком может повышаться до 70–80 % к 70 годам. В этом случае обязательна консультация генетика. Также врач назначает обследования каждые полгода, чередуя маммографическое исследование и МРТ или МРТ и УЗИ. При раннем выявлении РМЖ успешно лечится.

Юлия Мандельблат, онколог, гематолог, руководитель Института онкологии Европейского медицинского центра (EMC), член Американского Общества Врачей Гематологов (ASH) и Американского Общества Онкологов (ASCO):

Современные препараты от рака, если они правильно назначаются онкологом, дают при лечении минимальный побочный эффект, при этом успешно справляются с болезнью. Для правильного назначения лекарственной терапии мы используем геномное секвенирование опухоли, генетическое исследование, исследование на чувствительность к таргетным препаратам и иммунотерапии. Это позволяет понять, насколько эффективна будет химиотерапия или нужно применить таргетную или иммунотерапию. Генетическое изучение опухоли также позволяет многим женщинам без повышения риска рецедива болезни вообще обойтись без химиотерапии. Мы можем и обязаны лечить каждого пациента индивидуально. В настоящее время в нашей клинике широко применяется иммунотерапия, которая обладает наименьшей токсичностью и дает максимальный лечебный эффект для широкого спектра онкологических заболеваний. Иммунотерапия позволяет добиться долгосрочной ремиссии. Но прежде чем ее назначать, мы проводим тест на чувствительность к препарату, не тратя время и не экспериментируя на больном. Для лечения РМЖ применяется также гормонотерапия. Метод помогает предотвратить болезнь у женщин с высоким риском РМЖ, также может быть использован для предотвращения рецидива опухолей. Курс лечения зависит от стадии заболевания: может применяться от пяти до десяти лет. А с профилактической целью у женщин с повышенным риском РМЖ может назначаться пожизненно.